Готовый перевод Harry Potter and the Turning of the Sun / Гарри Поттер и поворот к Солнцу: Глава 26

Глава 26: Заминка седьмого года

Гарри вышел из Большого зала после обеда на следующий день, направляясь в свою комнату, чтобы учиться в Защите от темных искусств, где ему было поручено прочитать о Непростительных для следующего класса. Знакомый голос закричал, заставив Гарри остановиться там, где он стоял, и оглянуться вокруг, чтобы увидеть, откуда исходит голос. «Какое заклинание вы использовали против Лонгботтома во время дуэли на днях?» Джеймс Поттер спросил, когда он подошел к Гарри, следуя

за ним из Большого зала. «Я имею в виду тот, который заставил его споткнуться и все такое».

Гарри ухмыльнулся на то, что спросил его отец, заставив многих людей спросить о заклинании за последние несколько дней — он никогда не отвечал этим людям, хотя вместо этого решил пока сохранить свое заклинание в секрете. «Тот, который я изобрел», — прошептал Гарри, задаваясь вопросом, будет ли это его шансом

наконец подружиться со своим отцом, тот, который, как предположил Ремус в журнале, придет в конце концов, когда он впервые вернется в прошлое. Хотя они

какое-то время разговаривали, он всегда надеялся, что рано или поздно расцветет настоящая дружба, и он надеялся, что это была возможность для этого. Он

обернулся и продолжил идти в общую комнату Ravenclaw, Джеймс все это время шел рядом с ним.

«Можешь ли ты научить меня этому? Это очарование?» Джеймс спросил, а затем добавил скромно: «Потому что я ненавижу темные искусства».

«Это очарование, да», — повторил Гарри кивком, совсем не удивленный тем, что сказал ему отец. Он вспомнил, как Сириус однажды сообщил ему, что одна из причин, по которой Джеймс не любит Снейпа, была из-за склонности мальчика к темным искусствам, которые Джеймс ненавидел со страстью. «И я могу научить

этому вас, конечно».

«Продолжай», — подталкивал Джеймс, жестикулируя, чтобы Гарри продолжал. Он надеется, что ему удастся изучить его как можно скорее, полагая, что он полезен

в самых разных областях.

«Вы имеете в виду прямо сейчас? Прямо здесь?» — удивленно спросил Гарри, остановившись посреди коридора, когда многие другие Вороньи когти шли вокруг него и

поднимались в общую комнату. — Почему бы и нет? Джеймс пожал плечами, не видя вреда, когда Ремус и Сириус подошли позади них, присоединившись к дуэту.

Гарри направил свой взгляд на Сириуса и Ремуса, пытаясь остановить улыбку, которая появлялась на его лице. «Хорошо», — сказал он, вернув свое внимание к отцу, который починил очки, пока он ждал, пока Гарри продолжит. «Это называется «Сонный шарм», и это делает людей уставшими и слабыми. Чем больше они

устали от природы, тем больше это влияет на них». — Хорошо, — пробормотал Сириус, зная, что это будет использовано мудро и широко против Слизеринов. Он знал, что удар по Слизерину одним из этих заклинаний

значительно облегчит их, так как они будут слишком уставшими, чтобы даже бросить простой Шарм Щита, чтобы защитить себя.

«Вы видели движения палочки, верно?» Гарри расспросил их, и, увидев кивок Джеймса, он закончил словами: «Заклинание — это «энервация». Это занимает некоторое время, чтобы получить его, поэтому не чувствуйте себя плохо, если сначала это не работает. Он лучше всего работает как невербальный».

Джеймс достал свою палочку и потренировал движения палочки пару раз, прежде чем посмотреть на Гарри, чтобы получить подтверждающий кивок. — Спасибо, Дамблдор, — сказал он, улыбаясь, ударив Гарри по спине. «Мы играем в квиддич завтра днем, как насчет того, чтобы вы заставили ваших товарищей по Ravenclaw

сформировать команду и сыграть с нами, что вы скажете? Считайте это погашением за заклинание».

Гарри моргнул на предложение, никогда не ожидая этого. «, конечно», — сказал Гарри, стараясь не быть слишком восторженным, хотя внутренне

головокружительным от перспективы снова поиграть в квиддич со своим отцом. «Я спрошу, хотят ли они играть позже».

«Хорошо, увидимся», — ответил Джеймс, обернувшись и отойдя к тому, что Гарри знал как башню Гриффиндора. Он играл со своей палочкой еще несколько раз, когда ходил, прежде чем положить ее в карман, по-видимому, удовлетворенный своим пониманием движений палочки.

«Позже, Дамблдор», — кивнул Сириус Гарри, в то время как Ремус махнул рукой, каждый из которых направился вниз по тому же залу, что и Джеймс за несколько минут до этого.

С широкой улыбкой на лице Гарри повернулся и направился в общую комнату Вороньего когтя, взволнованный развивающейся дружбой, которую он и его отец имели — хотя они еще не были друзьями, он знал, что они близки. Он поднялся в свою спальню, схватил свою книгу «Защита от темных искусств» и прыгнул в свою

кровать, намереваясь читать в комфорте своих одеял. Держа книгу на ногах, он начал читать главу, которая была назначена для следующего класса, надеясь

сделать это как можно скорее, чтобы поработать над заметками Дамблдора. После почти двух часов чтения Гарри закончил свое задание и прыгнул в свой багажник, зная, что ему нужно провести остаток ночи там, чтобы наверстать упущенное.

На следующее утро Гарри сидел в своем кресле в классе «Защита от темных искусств»; Профессор Муншайн, тем временем, сидела за своим столом, глядя на

студентов, когда все они занимали свои места. «Здравствуйте, класс, в качестве освежения перед сегодняшней лекцией, мы все должны помнить, что темные прелести включают в себя смешные, но раздражающие сглазы, обидные, но неэффективные гексы и худшие из всех форм магии, опасные и мощные проклятия». Самогон читала лекции, поднимаясь на ноги и идя в переднюю часть комнаты, где все могли ее видеть. «Сегодня мы начнем наши уроки истории проклятий с обсуждения самого злого из всех проклятий, того, которое распространяет страх во всем волшебном сообществе: Убийственное проклятие».

«Худший из всех!» — воскликнул студент, заслужив кивок профессора. Почти каждый студент в комнате видел ужасы проклятия для себя, будучи свидетелем того, как кто-то убивал или был убит зеленым светом в тревожные времена, в которые они выросли, каждый из которых так или иначе пострадал от войны против Волан- де-Морта.

«Убийственное проклятие» Самогон начал медленно, планируя углубиться в историю проклятия, чем многие книги на эту тему. Она и остальная часть отдела защиты

от темных искусств тщательно исследовали проклятие на прошлой неделе, потратив бесчисленное количество часов на изучение ограниченного раздела в поисках информации, которая им нужна. «Был изобретен североафриканскими волшебниками в раннем средневековье, около 600 года или около того, который также известен как Темные века. Некоторые говорят, что он был изобретен для того, чтобы бороться с византийскими волшебниками, которые начали вторгаться в Африку, но мы не знаем точной причины, по которой он был создан - это мог быть полет фантазии для какого-то темного, злого волшебника, насколько мы знаем. Однако мы

знаем, что это было и остается чрезвычайно мощным заклинанием, которое уничтожало целые армии за одну ночь».

«Это не было изобретено в Британии?» — сказал Рабастан Лестрейндж, удивленный этим откровением. Он думал, что, поскольку это было так распространено в британском волшебном мире вокруг них, это было творение британского волшебника, а не волшебника из какого-то другого места. — О, нет, — покачала Муншайн головой в негативе. «Большинство заклинаний, которые мы используем сегодня, таковыми не были. На самом деле, я бы оценил, что у вас есть только два или три заклинания во всем вашем арсенале, которые были фактически созданы в Великобритании или Ирландии. По общему признанию, Британия имела свою справедливую долю, огромное количество на самом деле, великих волшебников и магических эволюций и изобретений, но не все волшебное происходит отсюда.

«Тогда почему мы знаем об этом?» Женщина Гриффиндора спросила, задаваясь вопросом, почему заклинание вообще было известно им в первую очередь. «Почему он не остался в Северной Африке?»

«Я доберусь до этого», — ухмыльнулся Moonshine, восхищаясь любопытством класса. Она предвосхитила многие из их вопросов, планируя свою лекцию, и знала, что

ответит почти на каждый из них во время самой лекции. Это было относительно неизвестное заклинание, секретное на протяжении многих веков, и вошло в британский волшебный лексикон только после нормандского вторжения Вильгельма Завоевателя. Вильгельм нанял много норманнских волшебников, все из которых

узнали о технике от мавританских темных волшебников к югу от них на Пиренейском полуострове, в обмен на земельные пожалования или другие ценности. Это одна из тех самых причин, почему Вильгельм смог победить: проклятие невозможно было заблокировать, но английские волшебники не знали об этом в то время, так как массы никогда не слышали о нем и не видели его до этого. Кто знал, что все, что им нужно было сделать, это взять щит магла, который был сделан из металла, и они, возможно, были защищены от проклятия и, возможно, даже остановили вторжение в результате».

Уши Гарри оживились при упоминании Вильгельма Завоевателя. Он вспомнил, как Беллатрикс упомянула имя короля, когда говорила о поместье Малфой, и кратко поинтересовался, связано ли то, что сказали Беллатрикс и Самогон, друг с другом. Его взгляд переместился на Беллатрикс, которая лениво сидела в своем кресле в центре комнаты, не выглядя так, как будто она уделяла много внимания. Покачав головой, он очистил свой разум и снова обратил свое внимание на профессора, который теперь отвечал на дополнительные вопросы студентов.

«Волшебники и маглы сражались вместе, чтобы остановить вторжение?» — спросил Эван Розье, на его лице появилась насмешка, как будто сама мысль о маглах и

волшебниках, взаимодействующих с ним, вызывала у него отвращение.

«О да», — кивнул Moonshine, осведомленный о том, что мир был совсем другим местом до принятия Статута о секретности, и в результате волшебникам и маглам

приходилось жить в разных мирах. В конце концов, нормандское вторжение, вероятно, является самым известным из немногих сражений, в которых участвовали как маглы, так и магические люди. Вильгельм Завоеватель и Гарольд Годвинсон оба нанимали волшебников, или магов, как их называли в этом контексте, проливая много магической крови для совершенно немагической войны. В то время как маглы сражались с копьями и мечами, щитами и доспехами в битве при Гастингсе, на противоположной стороне поля битвы, скрытой от глаз маглов, волшебники и ведьмы сражались с палочками. Самогон вздохнула, как будто она была разочарована

тем, что читала лекции. «В целом, нормандское вторжение сыграло квинтэссенцию развития сегодняшнего волшебного мира, по крайней мере, в этой стране, я имею

в виду. Без этого я не уверен, что у нас было бы много практик, которые мы делаем сегодня».

«Когда вы сказали, что все, что им нужно сделать, это взять щит магла, что вы имеете в виду?» — смущенно спросил Деррик, всегда зная, что проклятие невозможно остановить — как только оно обрушилось на вас, вы были мертвы. «Я думал, что ты не сможешь заблокировать Убийственное Проклятие?»

Самогон сместился туда, где она стояла, немного неудобно говорить о фактическом исполнении Проклятия Убийства. Это было не то, чему она хотела научить, так

как она знала, что потенциально некоторые из ее учеников найдут необходимость использовать его в своей жизни из-за войны против Волан-де-Морта — то, что она не знала так ясно, это то, на чьей стороне они будут сражаться. «Убийственное проклятие невозможно заблокировать магическими щитами, и я имею в виду все, что

сформировано из магии. Если вы используете шарм щита? Он пройдет прямо через него, как будто вы никогда не вызывали щит в первую очередь. А как насчет щита, который вызывается в воображении, как это сделал мистер Дамблдор в своей дуэли против мистера Лонгботтома неделю назад? Он пройдет прямо через него, плюс это заклинание не очень распространено, как есть. Это единственное известное заклинание, которое обладает такой способностью, так как многие заклинания будут заблокированы заколдованным щитом. Тем не менее, Убийственное Проклятие может быть заблокировано природными объектами необходимой толщины и настолько не

связано с вашим телом, что составляет отдельную статью. Я имею в виду, что это сплошной металлический щит, удерживаемый от вас? Это может заблокировать его, скорее всего, хотя, очевидно, это зависит от обстоятельств. Щит из папье-маше, с другой стороны, будет сожжен, и вы умрете. И он должен быть не связан с вашим телом, так как, скажем, вы носили металлические доспехи, как рыцарь-магл, он достаточно связан с вашим телом, чтобы он просто действовал как продолжение его, и вы умрете, если вас коснется проклятие».

«Почему заколдованный щит не работает?» Студент в центре комнаты спросил, не понимая, почему щит не может сделать то, что он должен был сделать, чтобы

защитить кого-то от опасности. Она могла понять, почему магический щит, сделанный из энергии, не защищает кого-то, но не почему заколдованный щит, сделанный

необходимой толщины, не может защитить кого-то.

«Таков дизайн заклинания», — пожал плечами Самогон, будучи похожим на остальных волшебников и ведьм мира, которые были неспособны выяснить, как Проклятие Убийства сделало именно то, что оно сделало. «Это очень, очень, очень злое заклинание. Есть и другие заклинания, которые убивают в применении, но ни одно из них не было прямо предназначено для уничтожения человека, который стоял на его пути — заклинания, которые все еще известны и используются сегодня, я имею в

виду. Это прямо в этимологии проклятия: Avada Kedavra, что в вольном переводе означает «быть уничтоженным сейчас». Проще говоря, это самое злое и могущественное проклятие; она идет вразрез с самой природой. К счастью, для выполнения требуется много силы, концентрации и эмоций, что препятствует его широкому использованию, в дополнение к его немедленному приговору Азкабану, который также действует как сдерживающий фактор».

«Как на самом деле работает Проклятие Убийства?» Допрашивала Хаффлпафф Эмма Уэйнскотт, удивляясь, почему люди не могут исцелиться от проклятия. Как будущая целительница, она больше всего интересовалась, почему со всеми исцеляющими заклинаниями в мире ущерб не может быть устранен, а смерть «исцелена». «Я имею в виду, как вы на самом деле умираете? Отделяет ли это вашу душу от вашего тела или что-то в этом роде?»

«Это мощное проклятие, и нет причин для смерти. Ты жив, а потом тебя нет». Самогон снова пожал плечами, желая внушить им, что на их вопросы нет ответа, что никто, кроме древнего математика, который изобрел заклинание, не имел ответов, которые они искали. «Следствием проклятия является смерть, ничего больше. Подобно тому, как эффект проклятия, изгоняющего внутренности, заключается в том, что ваши внутренности изгоняются из вашего тела, или как лепет проклятия

заставляет вас лепетать бесконечно — нет причин для этих проклятий, они просто делают то, что о них говорят, как это делает магия.

В конце концов занятия закончились, и наступил вечер среды, в результате чего Гарри снова сидел перед столом Альбуса Дамблдора, что стало обычным явлением с момента его возвращения в Хогвартс на седьмой год. Он провел весь день, читая заметки Дамблдора в рамках подготовки к встрече, не желая разочаровывать

старшего волшебника в том, что он не смог ответить на его вопросы, как это было на прошлой неделе. Он хотел быть организованным, быть готовым ответить на любой вопрос или комментарий Дамблдора для него, если у старшего волшебника возникнет вопрос относительно будущего. Поэтому он сидел на знакомом сиденье, тихо разговаривая с директором, терпеливо ожидая, когда придут вопросы.

«Как продвигаются ваши исследования?» Дамблдор, конечно, спросил поздно ночью, так как их языки начали уставать, и разговор начал иссякать. «Вы нашли время, чтобы что-нибудь прочитать?»

Гарри проглотил, глядя на директора школы, внезапно нервничая по поводу того, что он должен был спросить Дамблдора. «Да, к счастью. Все идет хорошо», —

ответил Гарри, не зная, что сказать, чтобы узнать, что ему нужно выяснить. Он знал, что это нежная тема, и он не знал, ответит ли ему Дамблдор или нет, что

заставило его не решаться задать вопрос в первую очередь. «Сэр, я уже некоторое время просматриваю ваши заметки и книги, но я все еще что-то не понимаю». — Что это такое? Дамблдор спросил, с интересом глядя на Гарри.

«Что такое хоркрукс на самом деле», — ответил Гарри, наконец, признавшись великому волшебнику, что он не знал о том, как хоркруксы Волан-де-Морта помогли

ему и какой цели они на самом деле служили. Он знал, что они имеют дело с убийством и смертью, хотя он не мог понять их место в схемах Волан-де-Морта. «Я

смотрел и смотрел, но в библиотеке нет ничего по этому поводу. По общему признанию, я не просмотрел каждую из ваших книг, страницу за страницей, но я чувствую, что не знаю, что это заставляет меня немного отставать».

«Против моих убеждений», — начал Дамблдор, встав на ноги и подойдя к книжной полке, которая была за его столом. Он дотянулся до нижней полки и взял большой

том с чехлом, черным, как ночное небо, прежде чем вернуться к своему столу и занять свое место. «Я собираюсь ответить на этот вопрос. Видите ли, как только я

стал директором школы, я взял единственную книгу, в которой упоминался хоркрукс, из библиотеки, опасаясь, к чему это может привести. Есть ли у вас этот том в

книгах, которые я дал вам в ваше время?» — спросил он, позволив Гарри взглянуть на него со своего места.

«Я думаю, что да, на самом деле», — кивнул Гарри, вспомнив, что однажды видел обложку. Он отбросил ее в сторону, увидев ее, так как она казалась ему злой и

темной, и лишь ненадолго пролистал ее страницы, предварительно прочитав ее, намереваясь изучить ее в последнюю очередь вместе с несколькими другими из более сомнительных книг, которые Дамблдор завещал ему. Тем не менее, за эти месяцы он ни разу не видел, чтобы книга углублялась в тему ужасов; вместо этого

он видел только крошечные размытия, которые намекали на смерть и убийство, но не более того.

«Страница 178 ответит на ваши вопросы», — сказал ему Дамблдор, зная точную страницу, на которой автор углубился в глубокую дискуссию о природе хоркруксов. Техника расщепления души была на практике еще в Древней Греции, но именно великий волшебник Герпо Грязный влил эту душу в объект и создал первый хоркрукс две с половиной тысячи лет назад.

«Спасибо», — сказал Гарри, передавая книгу обратно Дамблдору, который положил ее на свой стол и отодвинул в сторону.

«У вас есть какие-либо другие вопросы относительно ваших исследований?» Дамблдор поинтересовался, предположив, что есть и другие вещи, с которыми Гарри

нуждается в помощи.

«Только один», — ответил Гарри, вспомнив руну, которую он заставил Деррика перевести для него за несколько месяцев до этого. Хотя он знал, что это значит, он

не знал, о чем идет речь и почему это было в книге в первую очередь, хотя он предполагал, что это было что-то важное. «Я придумал каракули на полях рассказа о Жуке-Барде под названием «Повесть о трех братьях».

Дамблдор прищурился на Гарри под его полулунными очками, инстинктивно перемещаясь в кресле, как будто Гарри сказал что-то не так. «Я знаю это очень хорошо», — прошептал Дамблдор, его голос разносился по офису. «Больше не одна из моих самых любимых сказок, но я вспоминаю ее с теплотой».

«Эта каракули были в древних рунах», — заявил Гарри, прежде чем его прервал Дамблдор.

«Правильно, точно так же, как была написана оригинальная версия сказки», — отметил Дамблдор, лично переведя оригинальную копию сказок, написанных Бидлом, на английский язык одним летом, когда он еще был студентом в Хогвартсе.

«И когда я перевел его, я придумал убить неодушевленное, но когда мой друг Деррик, который хорош в древних рунах, перевел его, он сначала придумал

смертельные предметы, а затем изменил его на смертельные реликвии». Гарри сообщил об этом директору, надеясь, что великий волшебник сможет ответить на его

вопрос и объяснить ему, что означает руна. «Он сказал, что это имеет более святую коннотацию, чем разрешенные предметы».

«Это было в «Повести о трех братьях», скажете вы? — спросил Дамблдор, и, увидев кивок Гарри, он схватил кусок пергамента и перо и начал рисовать большую

древнюю руну в центре страницы. — Это выглядело так? Он спросил, перевернув кусок пергамента и позволив Гарри увидеть руну, которую он нарисовал.

«Да, именно так», — согласился Гарри восторженным кивком, узнав это по книге. Это была точная копия руны, которую Гарри показал Деррику для перевода предыдущих рождественских каникул после того, как он прочитал каждую сказку в книге более одного раза, пытаясь по-настоящему понять их значения. — Это значит дары смерти, — прошептал Дамблдор, уставившись вниз на руну, давно привыкнув к ее внешнему виду. «Но смертоносные реликвии или реликвии

смерти — это довольно хорошие переводы, поэтому передаю Деррику мой привет». Он ответил, а затем, добавив с усмешкой, сказал: «Убей неодушевленное, хотя и

не так много».

«Истинная мудрость не в том, чтобы знать все, а в том, чтобы знать, когда обратиться за помощью», — ухмыльнулся Гарри в ответ, признав тот факт, что он был

абсолютно ужасен в теме Древних Рун, имея только предварительные знания об этом с того момента, когда Гермиона обсуждала это в свое время. На самом деле, он

знал, что он ужасен в большинстве предметов, поэтому он посвятил так много времени тем, в которых он преуспел, и взял только пять N.E.W.T.

«Мудрые слова», — согласился Дамблдор, оценив мудрость, стоящую за тем, что сказал Гарри. Хотя многие люди не просили о помощи, он знал, что просьба о помощи очень важна в повседневной жизни, так как никто, даже он во всей его признанной мудрости и сообразительности, не знал всех аспектов магии, факт, который был упущен из виду Темным Лордом и однажды приведет к его кончине. «Смирение само по себе является забытой магией».

Гарри молчал, позволив Дамблдору сказать последнее слово по этому вопросу. «Что означают дары смерти?» Он поинтересовался, не узнав этого термина из всего, что он когда-либо слышал раньше.

«Ты помнишь подробности сказки?» Дамблдор расспросил, подняв любопытную бровь, желая узнать, знал ли Гарри о трех братьях и их дарах от смерти.

«Повесть о трех братьях, вы имеете в виду? да», — утвердительно кивнул Гарри. «Я прочитал его во время рождественских каникул в прошлом году».

«Ты помнишь предметы, подаренные трем братьям Смертью?» Дамблдор тихо расспрашивал, пытаясь подтолкнуть Гарри вперед, надеясь, что мальчик сможет разобраться в этом самостоятельно. Многие люди приходили к нему за ответами, за знаниями, но он предпочитал дать им знания, необходимые для того, чтобы

выяснить ответ для себя, а не отвечать на вопрос самому, чувствуя, что им гораздо выгоднее, если они выполнят работу самостоятельно. Он вспомнил старую

пословицу о магле, которую он держал близко к сердцу, которая красиво суммировала его чувства по этому вопросу: дайте человеку рыбу, он кормит в течение дня, но научите человека ловить рыбу, он кормит всю жизнь.

"Да..." Гарри смущенно ответил, задаваясь вопросом, идет ли разговор так, как он думал.

«Эти предметы, палочка, камень и плащ, являются дарами смерти». Дамблдор читал ему лекции, спланировав историю Даров Смерти вместе с Геллертом Грин-де- Вальдом в юности. Хотя он знал всю родословную Старшей Палочки, палочки, которой он сам обладал, он знал историю Камня Воскресения и Плаща-невидимки

только до начала 1600-х годов, когда они были потеряны, и в результате все знания о них были неотслежены. «И они реальны».

«Дары смерти? Они настоящие?» — удивленно спросил Гарри, не веря, что существо, известное как Смерть, действительно существует, не говоря уже о том, которое показало себя простым смертным. В конце концов, если заклинание моста и пересечение реки было чем-то настолько великим, что победить смерть, то почему больше волшебников не вышли вперед и не сказали, что Смерть приблизилась к ним, поскольку то, что сделали три брата, было относительно незначительным? Сколько колдунов или ведьм избежали смерти, потушив пламя, охватившее их дома, или отстранилось от опасности или чего-то подобного? Гарри

предположил, что слишком много, чтобы сосчитать, факт, который заставил его скептически относиться к тому, что Смерть на самом деле пришла к трем братьям.

«Почти у каждой волшебной нации на Земле есть легендарные предметы, которые обладают большой магической силой, Гарри». Дамблдор сообщил ему, ссылаясь на

все великие магические предметы, которыми нации очень гордились и демонстрировали миру. «Как ирландский Котел Изобилия, в котором никогда не заканчивалась еда после того, как она была заполнена; или немецкий Кубок Панацеи, который мог залечить практически любую рану с помощью напитка; оба, как и бесчисленное множество других, являются легендарными объектами своих стран. В Британии легендарными объектами являются Дары Смерти». — А три брата? Гарри спросил, задаваясь вопросом, кто они и как они вписываются во все это, помимо того, что сказка говорит о них.

«Братья Певерелл, я верю». Дамблдор читал сознательно, зная о надгробии Игнотуса Певерелла на кладбище Годрикской лощины, родном городе всех Певереллов. Каменная плита, которая отмечала могилу, была древней, датируемой 1200-ми годами, и ее было бы легко не заметить, если бы не символ Даров Смерти, который был

укоренен в скале для всеобщего обозрения, но только для немногих. «Посмотрите на братьев Певерелл, и в следующий раз мы обсудим это более подробно». —Очень хорошо», — в раздражении согласился Гарри, поднявшись на ноги и готовясь покинуть офис. Он знал, когда Дамблдор говорил ему, чтобы он придумал что-то для себя, чтобы сделать его лучшим, более знающим волшебником, но его все равно раздражало, что он никогда не мог просто получить прямой ответ. «Увидимся позже, профессор».

«Пока, Гарри», — усмехнулся Дамблдор, наблюдая, как мальчик махнул рукой и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Покачав головой, он встал со своего места и подошел к камину, прежде чем взять горсть порошка, бросить его в пламя и шагнуть в зеленый огонь, исчезнув в мгновение ока.

На следующий день Гарри провел свое свободное утро в пределах своего сундука, решив исследовать все различные вопросы, которые свирепствовали в его

сознании: хоркруксы, братья Певерелл и Дары Смерти. Перед ним лежала книга, которую Дамблдор показал ему накануне вечером, открывая конкретную страницу, на которую указал ему великий волшебник. Под названием «Magick Moste Evile» это была пыльная и злая книга, которая излучала магию, о существовании которой

Гарри не знал, магию, которая была настолько темной, что он сомневался, но только несколько темных волшебников имели как глупость, так и мужество для

выполнения заклинаний в книге.

Гарри провел пальцем вниз по странице 178, пытаясь найти абзац, в котором подробно описывались ужасы. Он нашел его внизу, где была надпись, которая переносилась на следующую страницу — она была маленькой, и если кто-то не искал ее специально, ее легко пропустить. Хоркрукс — это вместилище для части

души, отколовшейся от тела темного волшебника, которая используется в стремлении достичь бессмертия. До тех пор, пока сосуд не будет непоправимо поврежден, а часть души останется сдержанной, душа темного волшебника привязана к Земле и не движется дальше после смерти, позволяя волшебнику продолжать жизнь, даже после того, как его тело разрушено. Он читал вслух, его желудок становился все более тошнотворным с каждым проходящим словом, испытывая отвращение к процессу, который книга описала в создании ужаса.

«Вот как он пережил Проклятие Убийства, отскочившее от него», — пробормотал он, наконец, поняв, как Волан-де-Морт пережил ту роковую ночь Хэллоуина. Очень немногие люди когда-либо понимали, что это было не только чудо, как Гарри пережил Убийственное Проклятие, но и то, как сам Волан-де-Морт пережил его отскок на него — нормальный человек умер бы и остался бы мертвым после того, как был поражен таким проклятием.

Получив необходимую ему информацию, Гарри закрыл книгу и отодвинул ее в сторону, немного испытывая отвращение к процессу, через который пришлось пройти

волшебнику, чтобы создать хоркрукс. Его желудок вздрагивал, и он делал все возможное, чтобы не отрыгнуть, не в силах понять, как кто-то может быть настолько

злым, чтобы совершить злодеяние, расщепляя душу и создавая хоркукса. Это шло вразрез с самой природой, так как душа должна была оставаться нетронутой, целостной, а не быть искалеченной и замученной, как это сделал Волан-де-Морт со своей собственной душой. Покачав головой, чтобы очистить мысли, он встал и

подошел к книжной полке справа, проведя пальцем по шипам нескольких старых томов, которые были взяты из Гриммольд-Плейс.

Найдя древний генеалогический том, который чернокожие использовали, чтобы сохранить свою кровь чистой, он быстро поднял ее с полки и отнес обратно на стол в центре камеры, намереваясь выяснить, кем именно были Певереллы. Он искал указатель глав и прокручивал главы, надеясь, что сможет найти ссылку на имя Певерелла. Дойдя до главы 14, он увидел, что название главы было «Вымершая мужская линия», и предположил, что Певереллы все еще не существовали, поскольку он никогда не слышал о них до предыдущей ночи; он перешел к главе и начал читать.

Певереллы, как он выяснил, были древним семейством волшебников, которые впервые появились в одиннадцатом веке, их происхождение до этого времени было неизвестно. Имя быстро вымерло, и последним известным Певереллом был Игнотус Певерелл, который умер в 1292 году в возрасте 79 лет, оставив одного сына —

этот сын умер годы спустя, оставив свою одинокую дочь в качестве наследника. Он перевернул страницу назад и увидел, что Игнот был одним из множества

тройняшек, родившихся в 1212 году, причем двумя его старшими братьями были Антиохия и Кадм, Антиохия родилась первой, у каждого из которых была одна дочь, чтобы продолжить свою родословную. Дата смерти Антиохии и Кадма не была указана, хотя Гарри предположил, что они умерли раньше, чем Игнот, поскольку их

записи были намного короче, чем у их младшего брата.

Гарри сомневался, что братья Певерелл, на которых ссылался Дамблдор, были другими братьями, кроме Антиохии, Кадма и Игнота. Было только двести или около того лет, из которого братья Певерелл могли прийти, между 1100-ми годами, когда имя впервые появилось, и концом 1300-х годов, когда имя вымерло с сыном Игнота. Итак, с загадкой того, кем были разгаданы братья Певерелл на данный момент, он кратко задался вопросом, что сделало их особенными, что сделало их важными. Он

все еще очень сомневался в том, что история «Повести о трех братьях» была правдой, но поскольку он понятия не имел, сколько лет было Антиохии и Кадму на момент их смерти, он даже не мог предположить, сколько времени у них было в их жизни, чтобы совершить что-то очень важное, действия, которые оправдывали бы

написание истории о них. Были ли они настолько велики, что могли умереть молодыми и все еще быть известными спустя годы? Или их история была раздута из-за отсутствия реальной информации о них, а относительно незначительные достижения со временем трансформировались в гораздо большие дела? Смущенно вздохнув, он закрыл книгу и перешел к своим следующим поискам, зная, что он не придумает самостоятельного ответа на то, что сделали Певереллы.

Затем он провел следующие полчаса в поисках книги, в которой была бы некоторая информация о Дарах Смерти. Он заглянул в «Сокровища и безделушки Ательстана Принса: Полное руководство по очаровательным курьезам», который просто упомянул их как миф, но больше ничего не сказал о них, хотя в нем углубился в чашку Хаффлпаффа. Затем он искал в книге, в которой рассказывалось о генеалогиях волшебных семей в средние века, но опять же, он не придумал ничего, что имело

отношение к Певереллам, не говоря уже о том, чтобы упомянуть Дары Смерти. Наконец, он обратился к другой книге о знаменитых волшебниках средневековья, надеясь найти там имена Певереллов, поскольку он предполагал, что они должны были быть известны как великие волшебники, чтобы выполнить то, что они, по- видимому, достигли, победив Смерть.

Этот поиск тоже оказался бесплодным, оставив его в недоумении по поводу того, где он может найти больше информации. Таким образом, заметив время, он закрыл

свою книгу и приготовился к уроку, поняв, что у него есть всего около пятнадцати минут до начала дневного занятия. Он направился к лестнице и поднялся вверх, сбросив крышку своего ствола, когда достиг вершины. Когда Гарри выпрыгнул из своего ствола, он заметил, что домашний эльф, которого он не знал, смотрел на Мы используем файлы cookie. Используя наши услуги, вы подтверждаете, что прочитали и приняли наши Правила использования файлов cookie (/cookies/) и конфиденциальности (/privacy/). Принимать

него зелеными глазами в форме груш, которые были широко удивлены внезапным появлением Гарри. «Прошу прощения, сэр, не видел вас здесь, извините». Эльф

поклонился соответственно, не ожидая, что Гарри будет в комнате, так как он не мог чувствовать его в своем багажнике. — Почему ты сожалеешь? Гарри смущенно ответил, задаваясь вопросом, почему домашний эльф извиняется. «На самом деле это не проблема». — Спасибо, сэр, — сказал эльф, его голос скрипучий и робкий.

«Я Гарри, Гарри Дамблдор», — представился Гарри, протягивая руку, чтобы эльф пожался.

Осторожно, эльф протянул свою маленькую руку и пожал гарри, сначала медленно, а затем постепенно с большим энтузиазмом, чем большинство волшебников. «Я

знаю, сэр, я знаю вас с тех пор, как вы впервые прибыли в Хогвартс». Он ответил, переключив свое внимание с работы на Гарри, который возвышался над ним —

Гарри был таким же высоким для него, как Хагрид был высоким для большинства людей. — У тебя есть? Гарри спросил с взведенной бровью, удивляясь, как эльф узнал его, когда они никогда не встречались, насколько он знал. — О да, сэр, — сказал эльф утвердительно, все время кивая головой. «Я убираю вашу комнату каждый день, когда вы все в классе». — Это ты? Гарри ответил удивленным тоном, изумленный тем, что никогда раньше не видел эльфа. С другой стороны, рассуждал он, эльфы очень гордились тем, что их не видели и не слышали, пока они выполняли свои обязанности, за исключением Добби, который любил быть рядом с людьми и быть свободным, в отличие от большинства своих братьев. «Спасибо. Я не уловил твоего имени...» — Суетитесь, сэр, — глубоко поклонился эльф, словно глашатай, представляющий короля. — Тебя зовут Суета? Гарри повторил, подняв любопытную бровь, думая, что это странное имя. Он никогда раньше не слышал о таком имени домашнего эльфа — он

слышал о Винки, Кричере и, конечно же, Добби, но никогда не слышал о таком имени, как Бастл. — Да, сэр, — гордо кивнул домашний эльф, его длинные уши все время развевались в воздухе. — Хорошо, тогда Суета, — улыбнулся Гарри, слегка смеясь над выходками эльфа. Эльф казался милым и счастливым, вместо того, чтобы воспринимать себя слишком

серьезно, что освежало Гарри. «Приятно с тобой познакомиться».

«Вы хороший волшебник, сэр», — ответил Бастл веселым тоном, зная, что многие волшебники не подумали бы о том, что сказал Гарри, не говоря уже о том, чтобы

сказать это вслух. «Суета нравится тебе». — Спасибо, Суета, ты мне тоже нравишься, — усмехнулся Гарри, оценив честность эльфа. «Так когда же вы приехали в Хогвартс?» — спросил Гарри разговорно, полюбив эльфа, потому что тот очень напоминал ему Добби.

«Когда хозяин Бастла освободил его перед смертью», — ответил Бастл, глядя на Гарри своими грушевидными глазами, все еще явно опечаленный его потерей. «Это было десять лет назад, если Bustle правильно помнит». Суета вернулась к своей уборке, жестикулируя в сторону окон, где бутылка с водой левитировала в воздух и

распыляла ее содержимое на стекло. «Суета любит Хогвартс, но скучает по своему хозяину».

«Мне жаль это слышать», — нахмурился Гарри, когда большая волна сочувствия нахлынула на него, осознавая боль, которую потеря принесла человеку, будь то

человек или эльф. Он вспомнил, что чувствовал сразу после смерти Сириуса, как будто ледяная рука схватила его сердце и крепко сжала его. Со временем это

чувство рассеялось, но пугающее чувство сожаления все еще сохранялось внутри него и управляло его жизнью ежедневно. — Она была хорошим человеком для тебя

тогда? — Лучшее, сэр, — сказал Бастл, обернувшись и энергично кивнув головой. «Она позволяла Бастелу видеть свою семью каждое воскресенье и в любое другое время, когда он хотел». — И ты не можешь сделать это сейчас? Гарри спросил с поднятой бровью, не веря, что кто-то такой благородный, как Дамблдор, не позволит эльфу уходить один

день в неделю, если эльф так захочет. — О, нет, сэр, — Качала головой взад и вперед, не желая, чтобы Гарри думал, что его не пустили. «Суета может, потому что Мастер Дамблдор тоже хороший

волшебник, как и вы и старый мастер Bustle». — Кем она была? — спросил Гарри с интересом, не зная, сколько ведьм, у которых был домашний эльф, на самом деле относились к ним с уважением и достоинством. По его опыту, только богатые чистокровные семьи имели домашних эльфов, и все они, казалось, относились к своим помощникам как к грязи, как к меньшим

существам, чем волшебный вид. Для него было воодушевляюще узнать, что там есть хорошие люди, люди, которые заботятся о тех, кто их окружает, вместо того, чтобы смотреть на эльфов с презрением, как Малфойс делал Добби. — Ликорис Блэк, сэр, — сказал Бастл, наконец, вернувшись к своей уборке в полном объеме. Он щелкнул пальцами, и появились три чистящие тряпки, смахивая пыль с верхней части кроватей, когда он вручную складывал белье в центре комнаты.

Гарри покачал головой при упоминании о Черных, внутренне задаваясь вопросом о своей удаче в том, что бывший домашний эльф семьи будет тем, кто убирает его

комнату, а затем уставился на Суету, наблюдая, как миниатюрный эльф работает в течение нескольких мгновений, прежде чем он протянул руку и схватил свою

сумку. «Было приятно встретиться с тобой, Bustle, я увижу тебя позже. Не стесняйтесь здороваться, когда захотите», — предложил он, перекинув сумку через плечо и пробравшись к двери. — Сделаю, сэр, — ответил Бастл, повернувшись лицом к Гарри и широко улыбнувшись ему. «Суета рада встретить такого хорошего волшебника, сэр». Гарри

ухмыльнулся и помахал рукой, выйдя из комнаты, спустившись по лестнице два за другим и войдя в общую комнату. Кто такой Ликорис Блэк, спросил он про себя, когда вышел из общей комнаты и спустился в свой класс зелий, где у него была двойная сессия с Гриффиндорами.

Это было в пятницу вечером, когда он ужинал в Большом зале, оживленно разговаривая с Дерриком, который нервничал по поводу предстоящих проб квиддича, которые должны были состояться на следующий день. Гарри пытался заверить своего друга, что у него есть отличные шансы попасть в команду, пытаясь успокоить нервы, но Деррик не услышал этого и выбежал из зала, не прикоснувшись к своей еде, видимо, слишком тошнотворной, чтобы есть. Когда сам Гарри закончил со

своей едой, он схватил свою сумку с земли, извинился за стол и подошел к библиотеке, надеясь сделать немного работы, чтобы отвлечься от черноволосого подростка, который продолжал преследовать его мысли.

Беллатрикс продолжала игнорировать Гарри, ни разу не ответив ему, будет ли она хранить его тайну, как он просил. Он видел ее только в классе, где она отвлекла

свое внимание от него, когда он поднял бровь. Он задавался вопросом, правильно ли он поступил, показав ей, кем она должна стать, если она продолжит путь, который она начала со своим безумием чистоты крови, показывая ей, что ее ждет будущее. Он надеялся, что поступил правильно, но он не осмеливался расспрашивать ее об этом дальше, пока она не была готова поговорить с ним об этом, если она когда-нибудь будет. В конце концов, если с ним не обращаться должным образом, он мог создать того самого монстра, которого надеялся предотвратить.

Когда он прибыл в пункт назначения, его мысли переместились к Грете, чей день рождения скоро наступал, поскольку лето превратилось в осень. Он знал, что должен получить ей подарок, поэтому, имея это в виду, он кратко перебирал идеи подарков в своем уме, пытаясь думать о том, что было бы дружелюбным, но не чем-то дорогим или серьезным. Он ходил по стопкам магических книг, ища ту, которая связана с Дарами Смерти, когда он думал о настоящем Греты. В конце концов, он нашел биографию Барда Бидла и выбрал его. Он принес его обратно на свой стол и решил подумать о подарке Греты позже, когда он раскрыл биографию Бидла и

начал читать, надеясь найти какое-то подобие того, где Бидл слышал о Дарах Смерти.

Заглушив зевоту, Гарри вышел из библиотеки, проведя там всю ночь. Он начал идти к общей комнате Вороньего когтя, не ожидая увидеть кого-либо, так как было поздно, но вдруг услышал, как кто-то идет рядом с ним. Когда он повернул за угол, прямо перед ним в дальней части зала была Беллатрикс, по-видимому, на ее

кругах как Головная Девушка. В темноте она еще не видела его, когда шла по тому же коридору, направляясь прямо к нему. Когда она приблизилась, их глаза

встретились, и, что удивительно, на этот раз она не отвела взгляд, как это было в течение последних нескольких недель, с тех пор, как Гарри раскрыл ей свой

секрет. — Привет, — сказал он, остановившись посреди зала, не зная, хочет ли она поговорить с ним или нет.

Беллатрикс молча продолжала двигаться к нему, прежде чем замедлить свой темп, казалось, что-то решив. Они коротко уставились друг на друга, их глаза

задержались на мгновение или два, прежде чем она сделала еще пару шагов ближе. «Привет», — сказала она в ответ, остановившись в нескольких футах от Гарри, сняв напряжение, которое нарастало в груди Гарри.

Гарри отпустил дыхание, которое он задерживал, и поднял бровь, счастливый, что она перестала его игнорировать и, наконец, ответила ему. — Как дела? Он любезно

спросил, любопытно, как она была в течение последних нескольких недель.

«Я в порядке, я думаю, а ты?» Беллатрикс ответила слабо, ее тон не был наполнен той же энергией, которую узнал Гарри.

«Что-то не так? Послушайте, извините, я этого не сделал... Я не должен... Извините». Гарри хлынул, пожимая плечами, в то время как он изо всех сил пытался найти

слова, не зная, что сказать или как это сказать. Он точно не знал, почему она отреагировала так, как она отреагировала, что конкретно определило ход ее действий

или даже если он должен был извиниться перед ней в первую очередь, но он подумал, что лучше всего, чтобы она знала, что он сожалеет о том, что он сделал.

«Это не ты», — прошептала Беллатрикс, глядя в пол, прежде чем посмотреть вверх и встретиться с его взглядом. «Давайте просто забудем об этом, хорошо?»

«Это нормально», — согласился Гарри, счастливый, что она снова разговаривает с ним, но зная, что ей все равно понадобится больше места для распаковки после

всего, что она увидела. Это было много, он знал, возможно, слишком много, что затрудняло понимание для того, кто не жил этим для себя. «Я хочу поговорить с вами, но не обязательно об этом».

«Ты возвращаешься из библиотеки или что-то в этом роде?» Беллатрикс спросила, когда она жестом попросила Гарри прогуляться с ней, что он охотно и сделал. Они

спустились по коридору, повернули за угол и направились к восточному крылу школы, где Беллатрикс была назначена для ночных обходов. — Да, — утвердительно кивнул Гарри. «Я читал о чем-то на днях и хотел посмотреть, есть ли в библиотеке книги на эту тему». Он ответил, скрывая тот факт, что ищет информацию о братьях Певерелл и их связи с Дарами Смерти.

Беллатрикс вздернула бровь, удивляясь, почему секретность. — Что это было? — Ничего, — загадочно улыбнулся Гарри, не посмев рассказать ей о своем стремлении узнать о Певереллах.

«Не заставляй меня легилимансировать», — улыбнулась Беллатрикс в ответ, в шутку угрожая ему. Затем, увидев, что у него есть сумка, она взвела бровь, понимая, как легко она сидит на его плече. «Это не кажется достаточно тяжелым, чтобы носить с собой книги».

«Это потому, что это не так», — ответил Гарри, сняв сумку с плеча и расстегнув ее, чтобы открыть плащ-невидимку.

«Это не то, что я думаю, не так ли?» — спросила Беллатрикс, когда она осторожно протянула руку и провела рукой по ткани, которая была очень похожа на шелк в ее ладони. Осторожно ее указательный палец и большой палец скользили по его краю, замечая, что он движется, как вода, что сильно отличается от того, как двигался бы обычный плащ.

«Плащ-невидимка», — сказал Гарри, наблюдая за ее игрушкой с ним, вспоминая, как Рон отреагировал, когда впервые увидел плащ для себя — он не сильно

отличался от Беллатрикс. «Иногда я использую его, чтобы попасть в ограниченный раздел в библиотеке». — У вас есть один из них? Беллатрикс закричала от удивления, когда она отдернула руку назад, как будто плащ собирался укусить ее. Она знала, что плащи- невидимки очень редки и дороги, настолько редки на самом деле, что никогда не видели их для себя; таким образом, для нее было большим шоком смотреть на человека, так бесцеремонно брошенного в мешок.

«Да, — засмеялся Гарри, засунув свой плащ обратно в сумку и застегнув его, спрятав от глаз. Затем, взглянув вниз на свои карманные часы, он понял, что у него

есть всего около двадцати минут, чтобы вернуться в общую комнату Ravenclaw. «Я должен идти, это почти комендантский час». — Ну и что? Беллатрикс громко усмехнулась; закатывая глаза на кажущееся отсутствие приключений у Гарри. «Ты со мной, ты не попадешь в беду».

«Я не понимал, что Head Girl обладает такой силой», — отметил Гарри, никогда не слыша о таком перке. Старшая девушка имела право пользоваться ванной комнатой

префекта, выходить в нерабочее время, причаливать к дому и находиться в некоторых ограниченных зонах, которые другие студенты не могли, но он понятия не имел, что они также могут делегировать свои полномочия.

«Они не делали этого раньше прямо сейчас», — ответила Беллатрикс с ухмылкой, зная, что Гарри, вероятно, действительно попадет в беду, если кто-то другой

узнает его с ней, за исключением, возможно, Фрэнка, который был на противоположной стороне замка, выполняя свои собственные обязанности Head Boy.

«Тем не менее, я должен уйти, я не хочу, чтобы кто-то из нас попал в беду». Гарри пробормотал, когда начал поворачиваться; однако он остановился, когда Беллатрикс протянула руку и схватила его за руку, повернувшись спиной к ней.

«Оставайся со мной». Она сказала, делая шаг ближе к нему, теперь всего в футе или около того. Она уставилась на него, осмелившись уйти своим взглядом, хотя

Гарри не собирался отворачиваться.

На мгновение они встали лицом к лицу, каждый не отступая от другого. Гарри посмотрел вниз в ее фиолетовые глаза, его рука все еще была в ее руке, и проглотил мяч, который был в его горле. Инстинктивно они оба начали приближаться все ближе и ближе друг к другу, словно притягиваясь к какой-то космической силе. А

затем, прежде чем он узнал об этом, он почувствовал, как его лицо движется к ней, когда его свободная рука двигалась вверх, чтобы закрыть правую сторону ее лица. Закрыв глаза, он поднес губы к ней, и они начали целоваться, сначала мягко, а затем все более страстно.

Их губы исследовали губы друг друга, их горячее дыхание устремлялось к щеке другого. «Я не собираюсь становиться одним из ваших хороших лакомств, как вы, вы

знаете», — ахнула Беллатрикс, отстраняясь от него на короткое мгновение.

«Я бы никогда не попросил тебя об этом», — ответил Гарри, прижавшись к стене и поцеловав ее еще раз; она страстно ответила на поцелуй, жадно пробуя его губы. «Только не становись женщиной, которая преследовала мои мечты». — сказал он, еще раз закрыв глаза и продолжая целовать ее.

После еще нескольких мгновений страсти она отстранилась и выпрямила свои одежды, слегка улыбнувшись, когда она начала идти по коридору, как ни в чем не бывало. Гарри следовал рядом с ней, молча наблюдая, как она выполняет свои обязанности, по-видимому, серьезно воспринимая ее статус головной девушки, ожидая, когда она что-то скажет. «Я думаю, вы можете задать вопрос, который, как я знаю, вы умираете, чтобы задать», — прошептала Беллатрикс, бросив ему боковой взгляд, когда они медленно закруглили угол в другой коридор. Между ними была напряженная атмосфера, которая никогда не существовала до того, как

Гарри сказал ей правду, или, точнее, до того, как они поцеловались. Мы используем файлы cookie. Используя наши услуги, вы подтверждаете, что прочитали и приняли наши Правила использования файлов cookie (/cookies/) и конфиденциальности (/privacy/). Принимать

Гарри посмотрел на нее, испуганно прикусив губу, не зная, что делать. Он спросил, вспомнив, как она не хотела обсуждать это за несколько минут до этого. «Я

думал, что ты не хочешь говорить об этом?»

«Я бы предпочла убрать это с дороги, если честно», — прошептала Беллатрикс, не желая больше отталкивать неловкие разговоры. У нее было много вопросов к нему, и она предположила, что у него было много вопросов к ней, на которые она не знала, сможет ли она ответить.

«Почему ты снова начал разговаривать со мной? Почему вы остановились в первую очередь? Было ли это все, что я показал тебе, или что-то конкретное?» — спросил

Гарри в спешке, желая узнать, почему она игнорировала его все это время. «Это было не потому, что я использовал Cruciatus на тебе, не так ли?» Он спросил, боязливо, зная, что использование такого проклятия на кого-то может быть разрушительным для внутреннего доверия между парой.

«Это был не Cruciatus или даже не тот факт, что вы путешественник во времени», — сказала Беллатрикс с покачиванием головы, давно признав, что использование Непростительных иногда простительно, даже если они были использованы против нее. «Хотя я все еще не совсем уверен, что понимаю это. Верить в это и получать

это — это две очень разные вещи, я считаю».

«Понятно», — признался Гарри, видя, насколько фантастической была история — путешествие назад во времени на день почти невероятно, не говоря уже о двадцати

одном году.

«Дело даже не в том, что вы показали мое собственное будущее, по-видимому, делая ужасные вещи, которые заслуживали пожизненного заключения в Азкабане, вещи, о которых я понятия не имею, почему, где или как они произошли», — сказала Беллатрикс, ее голос становился все ближе и ближе к тому, чтобы рассказать ему причину, по которой она проигнорировала его. «Или что я был Пожирателем Смерти». — Тогда что? Гарри спросил с растерянным взглядом на лице; он не знал, что еще было для нее, чтобы игнорировать его, поскольку она назвала большинство вещей, которые он ожидал от нее сказать.

«Это был тот факт, что вы знали меня», — ответила Беллатрикс просто. «Тот факт, что я был старше, когда вы впервые встретили меня, что первый раз, когда я

встретил вас, не был первым разом, когда вы встретили меня. Оно... как бы вытаскивает ковер прямо из-под вас. Дело в том, что все, что я знаю или знал о тебе, вероятно, не было правдой».

Гарри мысленно нахмурил бровь, пытаясь понять, что именно она имела в виду. Имела ли она в виду, что хотела, чтобы он признался, что он был путешественником

во времени в первый день, когда он увидел ее? Конечно, она не могла так говорить, не так ли? — И что изменилось? Он быстро спросил, желая узнать, что заставило

ее снова начать говорить с ним. — Честно? — сказала Беллатрикс, глядя на него с улыбкой, играющей на ее розовых губах. «Я пообещал себе, что не буду этого делать, пока не узнаю, что это правильно для меня, но... Я никогда не чувствовал ничего подобного для мальчика, и не было смысла бороться с этим — это не значит, что я не смущен и немного

зол на тебя, потому что я есть, но игнорирование тебя не помогало мне».

«Это тоже не помогло мне». Гарри улыбнулся, и внутри него поднялось великое счастье, когда он узнал, что Беллатрикс испытывает к нему чувства, какими бы

незначительными они ни были. Хотя это было правдой, что у него были чувства к Чо, и они поцеловались под омелой, он никогда не знал, действительно ли Чо любит его за него или он нравится только из-за его имени и того факта, что он мог говорить о смерти Седрика. Это, однако, было по-другому, Беллатрикс была другой —

она не знала о его славе и не заботилась о том, чтобы он потчевал ее рассказами об опасности. Вместо этого он ей нравился, потому что у них была связь, основанная на способности заставить другого смеяться и улыбаться.

«У меня много вопросов к тебе», — прошептала Беллатрикс, когда в ее голове появились многочисленные мысли, задаваясь вопросами, которые преследовали ее разум с тех пор, как он впервые открыл ей правду о своих путешествиях во времени.

«Проси прочь», — кивнул Гарри, будучи готовым ответить на все, что она хотела спросить, поскольку она сама ответила на его вопросы всего несколько минут назад. «И, просто чтобы вы знали, единственное, что было ложью, это мое имя и мое происхождение, вот и все. Все остальное, все, было правдой, я обещаю вам».

Беллатрикс перестала ходить, когда услышала шаги, идущие из зала, задумчивое выражение лица, когда она пыталась подумать о том, кто это может быть. «Не

здесь», — наконец она покачала головой, прежде чем схватить его за руку и броситься в противоположную сторону от шагов, а затем на седьмой этаж. Она быстро

ходила взад и вперед перед гобеленом троллей, следуя примеру Гарри за две недели до этого. Когда деревянная дверь появилась на стене с хлопком, они оба подошли к ней и направились внутрь, Гарри задавался вопросом, о чем именно она просила. «Что...?» Беллатрикс спросила с широкими, растерянными глазами, когда она оглядела комнату, удивленная тем, что встретило ее. — Что это за место? — О чем ты просил? — спросил Гарри, его взгляд двигался по комнате, пытаясь понять, что произошло. Комната требований сильно отличалась от всего, что он

когда-либо испытывал раньше, будучи намного больше и детальнее, чем его последние несколько применений комнаты.

«Что нам нужно место, чтобы спрятаться и поговорить», — сказала Беллатрикс, глядя на Гарри, который стоял в нескольких футах от нее. Увидев его лицо, она подняла вопросительную бровь, задаваясь вопросом, что он знает. — Что это такое?

«Вы должны быть конкретными», — сказал ей Гарри, разочарованно покачав головой. «Вы должны действительно думать о том, чего вы хотите, потому что, если вы

дадите такие обобщения, вы не получите то, что хотите, по-видимому».

«Все-таки», — прошептала Беллатрикс, сделав несколько шагов вперед и выхватив книгу из стопки книг, которая была рядом с дверным проемом. Она посмотрела

вниз на книгу в руках, заметив, что ей, кажется, сотни лет, намного старше, чем большинство книг в библиотеке, а затем отбросила ее в сторону. — Что это за место?

«Не знаю», — ответил Гарри пожиманием плечами, интересуясь тем, на что они наткнулись.

Комната была размером с большой собор, с высокими арочными окнами, которые посылали валы лунного света вниз на город высоких стен. Эти стены, которые были

такими же высокими, как и большинство потолков, состояли из предметов разного возраста и использования, начиная от старых чайников и заканчивая темными

книгами по искусству, от инструментов, сделанных из тончайшего серебра, до одежды, склеенной из грязных тряпок. Существовали тысячи и тысячи книг, которые, казалось бы, были запрещены; поврежденная, сломанная мебель, у которой отсутствовали ноги; и одежды, прогрызаемые течением времени. Здесь были крылатые

катапульты и клыкастые фрисби, колотые бутылки застывших зелий и закупоренные бутылки с мерцающими веществами, гобелены, цвета которых с возрастом

поблекли, а также ржавые мечи, окровавленные топоры и горы шляп, драгоценностей и плащей.

Они продвигались дальше в комнату, прогуливаясь по тонким аллеям, которые были созданы между башнями предметов, замечая, что комната была заполнена

случайным ассортиментом вещей из истории, начиная от эпохи от средневековых времен до относительно недавних времен. Они углублялись в пределы

сокровищницы, проходя мимо огромного чучела тролля, разбитых шкафов и клеток, заполненных скелетами, которые имели пять ног, остатки давно умерших животных. «В этом месте много хлама», — сказала Беллатрикс, насмехаясь при виде скелетов, испытывая отвращение при мысли о мертвом животном. Она двинулась вперед к сундуку с богатствами и взяла большое серебряное кольцо, в котором отсутствовал его камень. Она не осмеливалась положить его на палец, не зная, что

он может или сделает с ней, если она это сделает, но она смотрела на него с интересом, восхищаясь его красотой.

Глаза Гарри пробежали по куче драгоценностей, перед которым стояла Беллатрикс, задаваясь вопросом, кто оставит такие драгоценные предметы и бросит их

такими, какими они казались. В куче было бесчисленное множество отколотых драгоценных камней, треснувших ювелирных изделий и того, что казалось пыльной

золотой короной и потускневшей серебряной тиарой, сидящей поверх стопки, каждая из которых была инкрустирована тем, что раньше было прекрасными

драгоценностями. Независимо от их взорванного характера, все ювелирные изделия и драгоценные металлы имели невероятную ценность даже в волшебном мире, так

как волшебные люди не могли вызвать их в воображении, не исчезая в течение нескольких часов. «Я думаю, что другим людям тоже нужно место, чтобы спрятаться». Гарри сказал, понимая, что это за комната: и укрытие, и потерянные и найденные Хогвартс.

«Интересно, сколько старых книг в этом месте», — прошептала она, видя колонны на столбах книг вдали, как небоскреб самых высоких, самых замечательных небоскребов, которые мог предложить мир. — Тысячи, — пожал плечами Гарри, не в силах даже угадать подсчет более конкретно, чем расплывчатое число. В конце концов, Хогвартс существовал в течение

тысячи лет, с тысячами студентов, бродящих по залам каждое десятилетие, и если бы каждый оставил только одну книгу, ее было бы слишком много, чтобы

сосчитать, и это была всего лишь консервативная оценка, по мнению Гарри. — Ты хочешь поговорить? —, конечно, — ответила Беллатрикс, отведя глаза от комнаты и обратно к Гарри. Она направилась обратно к входу в комнату, жестикулируя, чтобы Гарри последовал

за ней, идя по аллее мусора, пока они не достигли двери. Они вышли из комнаты, дверь исчезла, как только они ушли, а стена повернулась обратно к пустой

каменной грани, как будто там ничего не было. Пытаясь снова, Беллатрикс ходила взад и вперед перед гобеленом троллей, все время думая о той же комнате, которая у них была, когда Гарри впервые вызвал комнату, с диванами, стульями, журнальным столиком и камином. Конечно, после ее третьего прохода на каменной

стене снова появилась дверь, предоставляющая им доступ в скрытую комнату.

Камера была в основном такой же, как и когда Гарри создал ее, за исключением, возможно, украшенной более темными тонами, чтобы больше соответствовать предпочтениям Беллатрикс. Стены были пустыми и окрашенными в глубокий зеленый цвет, полы были сделаны из темного дерева красного дерева, а диваны были из черной кожи, хотя они выглядели так же удобно, как и тканевые диваны. В целом, отметил Гарри, комната дала ему отличное представление о вкусах Беллатрикс, и

он сразу увидел, что ей нравятся земные тона, а не яркие цвета, которые предпочитали другие, те, которые скрашивали настроение многих.

«Итак, вы говорили раньше...» — сказал Гарри, начав разговор, когда ему стало комфортно на одном из диванов. Он сидел напротив нее, держась на расстоянии, не

зная, чего ожидать от того, что она собирается сказать. Хотя он не думал, что вот-вот услышит что-то плохое, он осознавал тот факт, что она призналась, что

злится на него, оставляя приличную возможность того, что на него будут кричать.

«Это было не проклятие Cruciatus, которое вы использовали на мне, или даже то, что я сделал в ваших воспоминаниях, что заставило меня игнорировать вас». Беллатрикс начала, сдвинув обувь и подняв ноги на диван, сидя со скрещенными перед ней. «На самом деле это был тот факт, что вы знали меня, это заставило меня

усомниться в вещах».

Гарри посмотрел на ее туфли на полу перед ней, кожаные лоферы, и слегка улыбнулся им, радуясь, что она чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы сделать

это. — Как что? Он расспросил, обратив свое внимание обратно на ее лицо.

« Ни здесь, ни там больше», — прошептала Беллатрикс, качая головой, не признаваясь ему, что это заставило ее задать вопрос. «Это было просто много, чтобы

принять, и я думал об этом, и если бы я поздоровался с вами или даже заметил ваше существование, это было бы похоже на отвлечение».

«Я рад, что ты сказал мне это», — ответил Гарри, не подталкивая к вопросам, которые она задавала себе дальше, зная, что это, вероятно, были глубоко личные проблемы. Если она хотела сказать ему, он знал, что она в конце концов это сделает, и поэтому ему не нужно было беспокоить ее об этом. «Я скучаю по тебе».

Беллатрикс на мгновение посмотрела на огонь, прежде чем посмотреть на него, ее брови нахмурились. «Могу ли я спросить вас о чем-нибудь?» — Конечно, — кивнул Гарри; позволяя ей спросить все, что у нее на уме. Он мало что скрывал от нее, уже открыв ей свои самые глубокие, самые темные тайны.

«Почему ты решил показать их мне, воспоминания, которые я имею в виду?» Она спросила голосом, который Гарри не мог поместить.

«Я чувствовал, что вам нужно увидеть их, если мы собираемся попытаться и, я не знаю, исследовать то, что мы чувствуем друг к другу». Гарри ответил честно, чувствуя, что лучше быть с ней тупым, чем что-то скрывать. «Я не хотел приближаться к тебе и скрывать эту ложь внутри себя».

Беллатрикс молчала несколько мгновений, по-видимому, приняв этот ответ. «Так знаете ли вы все, что произойдет?» Наконец она спросила мягко. «Что со мной

происходит? Что происходит с моей семьей? Что происходит на войне?»

«Не война, нет», — негативно покачал головой Гарри, не зная, что на самом деле произошло во время первого прихода Волан-де-Морта к власти. Он никогда не исследовал его в свое время, и взрослые, которые пережили это, не решались обсуждать это с кем-либо, не говоря уже о ком-то столь же молодом, как он.

«Но я думал, что ты сказал, что победил Темного Лорда, что ты победил его». Беллатрикс сказала, что это скорее заявление, чем вопрос. Если он победил Темного Лорда в младенчестве, то как он мог вернуться спустя годы? Она понятия не имела, как можно избежать смерти, как это сделал Волан-де-Морт, и из ее понимания магии это было невозможно: как только кто-то был мертв, он был мертв навсегда. — Я так и сделал, — кивнул Гарри в знак согласия. «Но он вернулся. Он только что объявил о своем возвращении к публике за месяц до того, как я вернулся во

времени. До этого он скрывался от министерства».

«Как это возможно, я думал, что ты сказал, что убил его в детстве?» — спросила она недоуменным тоном, смущенная тем, что произошло между Гарри и Темным Лордом в прошлом — или, с ее точки зрения, в будущем.

«Нет, он жил как нечто... не призрак, но и не дух». Гарри ответил, нахмурив бровь, пытаясь лучше объяснить, что произошло. Он не хотел рассказывать ей о

хоркруксах, поэтому старался оставаться настолько расплывчатым, насколько это возможно в своем ответе. «Я не совсем уверен, кем он был, все, что я знаю, это

то, что он жил дальше».

«Это последнее воспоминание, с этими глобусами, Темный Лорд был жив в то время?» Беллатрикс спросила, пытаясь понять, есть ли у нее правильная история. «Почему он просто не пришел и не получил то, что я... что они пытались получить сам?»

«Волан-де-Морт скрывался...» Гарри ответил, проигнорировав, что она собирается сказать «я».

«Перестань произносить его имя!» Беллатрикс зашипела, ее глаза сдвинулись, как будто появился Волан-де-Морт.

«Страх перед именем только усиливает страх перед самой вещью». Гарри ответил сухо, перефразировав мантру, которую Дамблдор читал ему лекции много лет назад, когда он сидел в своей постели в лазарете в конце своего первого года после того, как остановил Волан-де-Морта от приобретения Философского камня. «Я

не боюсь Волан-де-Морта. Я ненавижу его, я думаю, что он трус, я испытываю к нему отвращение, и я жалею его, но я его не боюсь».

«Что угодно, продолжайте». Беллатрикс жестикулировала руками, закатывая глаза.

Гарри ухмыльнулся на ее нежелание произносить имя, не воспринимая его как нечто иное, как страх перед темным волшебником, а не уважение к нему. «Он

скрывался, люди не знали, что он вернулся, и они приписывали все Сириусу, так зачем ему показывать себя и разрушать преднамеренное невежество министерства?»

«При чем тут сириус?» Беллатрикс спросила, подняв бровь, не помня, почему Сириус был свален в одну кучу с Пожирателями Смерти. Она выросла с ним, видя его по

крайней мере раз в неделю, когда они были детьми, и он был совсем не похож на остальных чернокожих — ему нравилась одежда для маглов и технологии маглов, вдали от пуристского менталитета остальной части семьи и еще дальше от идеологии Пожирателей Смерти. Мы используем файлы cookie. Используя наши услуги, вы подтверждаете, что прочитали и приняли наши Правила использования файлов cookie (/cookies/) и конфиденциальности (/privacy/). Принимать

«Он был известен как самый могущественный Пожиратель Смерти Волан-де-Морта, его самый опасный слуга в то время». Гарри ответил с легким хмурым взглядом, не любя, как его крестного отца когда-либо изображали кем угодно, но только не благородным и безрассудным добрым волшебником, которым он был. «Это были все боллоки, конечно, его подставили за преступление, которого он не совершал и приговорили к пожизненному заключению в Азкабане, но он сбежал через тринадцать лет или около того. Конечно, судьба распорядилась так, что через ряд событий Волан-де-Морт вернулся примерно через два года, и поскольку министерство не

смогло его найти, они приписали все зло, которое делал Волан-де-Морт, Сириусу. Он был для них легким козлом отпущения».

«Так кажется», — прошептала Беллатрикс, пытаясь выяснить историю из кусочков, которые Гарри ей предоставил. «Связь, которая у вас была, та, которую вам

нужно было разорвать, это была связь с Темным Лордом, не так ли?»

«Проницательный», — сказал Гарри, не вдаваясь в подробности, на самом деле ничего больше не зная об этом сам. В то время как Дамблдор сказал, что у него есть идеи по этому вопросу, он еще не озвучил их Гарри, что оставило Гарри таким же невежественным, как и Беллатрикс. «Волан-де-Морт был тем, кого я пытался

удержать, да».

Беллатрикс снова вздрогнула от имени, но на этот раз не выразила своего недовольства. «Ты говоришь, что не боишься его, но если не Темного Лорда, то чего ты

боишься?»

«Дементоры», — ответил Гарри просто, зная, что если наткнуться на боггарта, то он примет форму дементора.

«Это объясняет неестественную способность вызывать патронуса, которая у вас есть», — отметил Беллатрикс, понимая, что он, вероятно, научился вызывать патронуса в первую очередь, чтобы иметь возможность преодолеть свой самый большой страх. В конце концов, если бы существовало заклинание, которое могло бы

остановить ваш самый большой страх, кто бы не выучил его так быстро, как мог?

«Я до сих пор не видел твоего телесного покровителя, ты знаешь», — пробормотал Гарри, задаваясь вопросом, как будет выглядеть ее патронус. Последний, свидетелем которой он был в ее технике, ее покровитель был не чем иным, как бестелесным щитом из серебряного тумана, который выглядел как пыль в воздухе, который был бы легко подавлен воздействием дементора.

«Вы будете долго ждать, потому что у меня его нет», — ответила Беллатрикс пожиманием плечами. «Я пробовал много раз; все, что я могу получить, это туманный щит».

«Может быть, вам нужно, чтобы настоящая вещь напала на вас, чтобы сделать ее телесной», — сказал ей Гарри, полагая, что это так, напомнив, что он сам только

впервые вызвал телесного патронуса, когда его жизнь была в опасности, и у него была уверенность в том, что он уже знает, что может это сделать. «Я уверен, что

это придет».

Беллатрикс скептически кивнула, не веря, что она когда-нибудь сможет произвести телесного патронуса, но не раскрывая своих опасений. «А как насчет Пожирателей Смерти?» — А как насчет них? — спросил Гарри, задаваясь вопросом, что она хотела бы конкретно знать. У него было общее представление о личности многих Пожирателей Смерти, но у него были ограниченные знания об их действиях и о том, что именно они делали. «Я знаю, кто большинство из них, и я знаю, что некоторые из них

сделали, но не так много». — Я вижу, — понимающе кивнула Беллатрикс, прикусив губу. — А кто они? Она попросила больше посмотреть, что знает Гарри, чем для ее личных знаний, имея несколько друзей и знакомых, которые были преданными Пожирателями Смерти, каждый из которых был старыми друзьями семьи, которые знали с детства. — Большинство твоих друзей, — ответил Гарри, нахмурившись в страхе. Ему не нравилось направление разговора, в котором он продолжал говорить о деяниях Беллатрикс как Пожирателя Смерти, что он не хотел обсуждать. «Давайте не будем говорить об этом».

«Теперь я знаю, почему ты ненавидишь Родольфа», — пробормотал Белалтрикс с легкой улыбкой, вспоминая неприязнь каждого к другому до того, как Родольф был изгнан из Хогвартса. Изгнание не сильно повлияло на Родольфа, так как его отец в тот же день дал ему еще одну палочку, и он немедленно присоединился к Пожирателям Смерти. Конечно, в то время как Рабастану пришлось взять на себя публичное лицо семьи за пределами своего отца, поскольку Родольф был опозорен, практически, это ничего не изменило в жизни волшебника.

«Это, и он просто берк», — ответил Гарри, заставив Беллатрикс фыркнуть от смеха.

Они оба замолчали на мгновение, Беллатрикс подумала о чем-то еще, чтобы спросить, а Гарри ждал, когда она озвучит свой вопрос. «Тот шрам, который у вас был на лбу в воспоминаниях», — начала Беллатрикс, наблюдая, как Гарри инстинктивно потянулся к нему с левой стороны лба. «У вас все еще есть это? Откуда вы его

взяли?»

Гарри вскочил с дивана и встал перед Беллатрикс, прежде чем взять руку ведьмы и поднести ее ко лбу; Он осторожно провел ее пальцами по маленькому, зубчатому шраму, похожему на молнию, который был скрыт магией Дамблдора, позволив ей почувствовать это на себе. Он вздрогнул при контакте, но это не повредило ему, как обычно, ощущение притупилось с тех пор, как он путешествовал назад во времени. «Да, она у меня все еще есть. Это от проклятия, которое Волан-де-Морт использовал на мне в детстве, которое отскочило от него и победило его». — Что было? Беллатрикс подталкивала, стараясь узнать как можно больше. У нее было основное представление о прошлом Гарри: Темный Лорд по какой-то причине напал на него, и каким-то образом, будучи ребенком, он смог победить темного волшебника на некоторое время, пока Волан-де-Морт не вернулся спустя годы.

«Проклятие убийства», — ответил Гарри, к великому удивлению Беллатрикс, которая смотрела на него с шокированным взглядом на ее лице, понимая последствия

того, что он сказал, — он пережил Проклятие Убийства. Она понятия не имела, как такое возможно, поскольку ей всегда говорили, что Проклятие Убийства полностью неблокируемо, за исключением того, что она прячется за физическим объектом. Разве профессор Самогон не сказал об этом за неделю до этого на своем

занятии по защите от темных искусств?

Они провели следующие полчаса, разговаривая, Гарри отвечал на любые вопросы, которые были у Беллатрикс, а Беллатрикс пыталась узнать больше о будущем. В то

время как Гарри не раскрыл многого за пределами своего собственного будущего, и даже это было как минимум, Беллатрикс, казалось, была в порядке с ответами, которые она получила, признавая, что Гарри не может и не будет говорить ей все. Когда наступило одиннадцать часов, они вышли из комнаты требований, чтобы

попрощаться и разойтись до конца вечера. «У меня есть последний вопрос», — сказала Беллатрикс, заслужив внимание Гарри, когда он оглянулся на нее своими

голубыми и зелеными глазами. «Почему я, я не знаю, такой отличающийся в ваше время?»

«Я не хочу говорить об этом, Беллатрикс», — прошептал Гарри, зная, что это щекотливая тема, которая может вызвать негативные эмоции. «Я не хочу тебя обидеть или вывести из себя».

«Ты не будешь, я обещаю». Беллатрикс подтвердила его, зная, что она сможет контролировать свои эмоции и не обижаться на то, что он говорит. По правде говоря, она хотела понять, почему она разглагольствовала, когда ее бросали в Азкабан, вместо того, чтобы использовать свою хитрость, чтобы избежать наказания, которое обрушилось на нее. — Ты уверен? Гарри медленно расспрашивал, желая, чтобы она была абсолютно уверена, что хочет услышать ответ для себя. — Да, — успокоила его Беллатрикс простым кивком. Она была уверена, что сможет справиться со всем, что он ей скажет, даже если это будет оскорбительно в большинстве других контекстов.

Я думаю, что ты совершенно другой человек, подумал Гарри с легкой улыбкой, отмечая различные различия, которые он заметил между Беллатрикс, которую он знал

со своего времени, и той, которая стояла перед ним. — Ну, — начал Гарри медленно, пытаясь выбрать слова, которые бы довели его точку зрения, не обидев ее. «Вы

однажды похвастались мне, что вас обучали темным искусствам сам Волан-де-Морт, что, я думаю, могло немного исказить ваш разум. Добавьте к этому ваше уже, и

я буду честен здесь, значительное безумие, плюс годы, потраченные впустую в Азкабане, и бум, сумасшедшая Беллатрикс».

Беллатрикс на мгновение замолчала, перебирая все, что он сказал, прежде чем посмотреть на Гарри и свернуть свое лицо в игривый хмурый взгляд. «Думай, я

сумасшедший, не так ли?» Беллатрикс зарычала, вытащив палочку из одежды и крепко держа ее в правой руке, угрожающе указывая на него. —, — пробормотал Гарри, переключая глаза взад и вперед, ища место, куда можно пойти, и спрятаться. — Да? Он сказал, быстро обернувшись и побежав по темному

залу, издав громкий смех, когда Беллатрикс послала сглаз в его сторону.

В конце концов, они стояли на главной лестнице, каждый знал, что другой идет противоположным путем. «Вы были правы, показав мне эти воспоминания; Вы просто не сделали это с каким-либо тактом. Вообще». Беллатрикс сообщила ему, понимая, почему он открыл ей будущее, но желая, чтобы он подготовил ее немного больше

к этому, чем он. — Это было не так? Гарри усмехнулся, согласившись, что она, вероятно, была права в оценке того, как он это сделал. Он знал, что он импульсивен, и он часто пролетал мимо сиденья своих штанов, каждая из которых была чертой, которую он пытался остановить с ночи смерти Сириуса два года назад, но еще не полностью

овладел своей дерзкой натурой. «Я попробую это по-другому в следующий раз, когда вернусь в прошлое». — Пожалуйста, сделай, — пробормотала Беллатрикс, спустившись по лестнице на несколько шагов. — Спокойной ночи, Дамблдор. Она прошептала, прежде чем

развернуться и спуститься в подземелья внизу.

«Сладкие сны, черный». — тихо сказал Гарри, наблюдая, как она уходит. Он слегка улыбнулся, глядя на место, которое она только что заняла, прежде чем накинуть

свой плащ-невидимку и направиться в свою комнату.

http://tl.rulate.ru/book/65995/2340845